...Всё в голове смешалось, и в сумраке сумасбродного эха, вязко млеющего по дороге скитаний, поисков… прощального танца жизни, видимого как отчаянное мытарство… слишком обреченного, и оттого — где-то благородного, но чаще — слишком человеческого, натянутого... теснясь, закупоривается свет.
Отправляюсь в глушь дороги. В глухомань времени... В узкую, еле видимую глазу точку, которая где-то на горизонте рисует будущность всего несбывшегося.
Я не знаю тебя. Я не знаю нас. Не знаю себя...
Мама.
Первый крик.
Холодная испарина на губах. Молоко, теплое. Где-то в рюкзаке томится Кафка.
Зеркало. Есть что-то первородное в каждом поступке. Как от греха, от исходника. Раскольниковщина, покаяние. Понять бы только, ради чего...
Высота, как побег… Эхо гор доносит обрывки радости, падающей сверху, откуда, по холодным угловатым плечам исполинского Зарафшина несутся слезы, натопченные снегом за миллионы лет…
Журчит речушка. Вода сладкая.
Ягноб. Здесь все иначе…
