Нанизывая людей и события, словно бусины на грубую нить, вспоминаю учителя труда. Был в школе такой предмет: два часа в неделю тебя учат несовершенству мира – пока мальчишки гоняют во дворе мяч, потому что трудовик с бодуна, ты (о, благословенный гендер!) печешь несъедобные пряники, по цвету и вкусу напоминающие пемзу для ног. Чайникам как я, которые даже под чутким руководством учителя умудряются неправильно загасить соду, трудовик давала в руки иголку с ниткой и в течение 45 минут мы прилежно учились делать узлы и с первого раза попадать в тонкое ушко иглы. Однажды учитель сказала, что оптимальная длина нити должна составлять тридцать сантиметров – расстояние от кончика указательного пальца до локтя. Те, кто будут вдевать в иглу нить длиннее, когда вырастут, уедут жить ооочень далеко от мамы. Зачем ты это сказала, Гульбаршим? С того дня длина моей нити угрожающе росла. К концу второй четверти ею можно было проложить путь из грустного Темиртау до Антильских островов, не меньше! Как же я хотела, та, девятилетняя, уехать далеко-далеко, забраться на самую высокую гору, упасть спиной в незнакомые травы и срывать охапками неведомые цветы. Сегодня я, как капитан дальнего плавания, каждое утро просыпаюсь, затянутая в плотный часовой пояс Латинской Америки, выхожу на балкон и вглядываюсь в серые воды Тихого океана, перевернутая с ног на голову, в двенадцати часах разницы от тебя, мама. И между нами тысячи натянутых километров шелковой, шерстяной и синтетической нити, а где-то посередине затерялись жесткие бумажные гильзы недель, бобины праздников и грубые, наспех завязанные узлы понедельников, в которых мы просыпаемся не вместе.
Потому что есть муж. Он обжёг меня быстрым взглядом ровно девять лет назад, с тех пор я ношу на себе этот взгляд-тавро, неписаную печать принадлежности тебе, мой дорогой Йосиф, а по-испански – Хосе. Помню, как вчера: упитые вусмерть французы горланят со сцены Марсельезу, полутемный зал привокзального подвала-ресторана принимает этих самых французов остатками дневного обеда, кафель содрогается и стонет от перестука женских шпилек, «Саперави» соревнуется с подпольным аргентинским «Мальбеком», но побеждает дружба, а ты сидишь справа от меня, подсвеченный настенным бра, и еще ничего не знаешь. Того, что через два дня начнут разливать по улицам наурыз-коже, и того, как выглядит дом по адресу Гоголя 40, квартира 11, и что я – это уже не просто я, соседка, сидящая слева через две тарелки, а это кыз куу, и, пока тебе несут овощной гарнир, где-то сверху смазываются стрелы кровью Купидона.
Можно ли считать достижением – найти своего человека в этом кипящем котле лиц, в мельтешении обновляемых новостных страниц, в резкой смене дождевика на растоптанные угги и обратно? Продираться ежедневно через густой микс европейской и азиатской культур, быть на стыке двух баррикад, наговаривать в аудиосообщениях белиберду из испанщины вперемежку с русским и под конец разговора согласиться со всем вышесказанным казахским «айтпа» и быть услышанной и понятой? Конечно, да. Если бы тебя не было, Хосе, тебя бы стоило придумать! Мое главное достижение – идти рядом с тобой из туманных зим в прозрачную, наполненную светом осень.
И еще большее – родить тебе во всей этой круговерти детей. Говорят, до того, как начать совместную жизнь, пара, предположительно мужчина и женщина, должна пережить совместный ремонт. Мол, только тогда можно с уверенностью – под венец, чтобы в болезни и здравии. Фигня. Потом придется пережить, например, переезд. И рождение детей. Смену климата и валюты. Восстановить по крупицам утерянное в чемоданах, склеить бабушкин сервиз, объяснить ребенку, почему отныне вместо баранины в плове будут морепродукты, и плов теперь не плов вовсе, а, к примеру, паэлья. А потом снова упаковать чемоданы, найти новый дом, ближайшую аптеку, сезонные фрукты и овощи, друзей, настроить кабельное телевидение, купить рассаду, гриль и ящик вина и приготовить на обед чауфу, перуанский рис с пророщенным горошком, куркумой и имбирем. И выкинуть к чертям все представления о себе и жизни!
События обрушиваются на тебя, как тропический ливень. Как их можно планировать и предсказывать? Я никогда не думала быть матерью троих детей в свои тридцать лет. Конечно, видела себя в окружении большой семьи и золотистого ретривера, играющих во фрисби где-нибудь под пальмами, но это было так несерьезно – картинкой из глубокого пубертата, когда ты через день представляешь то счастливую семейную жизнь, то собственные похороны, на которых бесконечная родня причитает: «Надо было купить ей эти проклятые джинсы – тушь – приставку …», при этих словах ты привстаешь из гроба, в моем случае выглядываешь из завернутого рулоном ковра: «Опля, гоните джойстик!» Тогда я умирала без последствий три раза в неделю, чтобы посмотреть со стороны на родственников и знать наверняка, кто, в случае чего, как себя поведет.
Подобным образом проводили бессонные ночи почти все подростки двухтысячных из глубоких деревень. Да и городов тоже – не было еще социальных сетей. И в материнстве я себя видела замершей, навсегда зафиксированной картинкой. Детей у меня трое, непременно взрослых, и я, оседлав любимого коня-горбунка, учу их жизни. Или другой вариант: иду по улице, в коляске близнецы, я отчего-то говорю по-итальянски и невероятно худа. Или: у меня всего один ребенок, но такой, что хоть в космос отправляй, даром, что трехлетка. Во всех случаях мне аплодируют и совсем чуть-чуть, капельку, завидуют. Потому что дети – детьми, а мама и не мама, а мамасита, огонь-батарея, такой я себя видела. С тонкими лодыжками. Во вторник щебечу по-французски, по четвергам скачу на верблюде по пустыням Египта. Не спрашивайте, почему Египта, а не, например, Монголии, были причины, верьте на слово. И обязательно в двадцать лет заявлена в шорт-листе «Букера». Чем я не Франсуаза Саган, в конце концов? Мы же обе любим Брамса.
А сегодня мне тридцать. Звезды местами встали так, как и было заявлено: подкинули мне жирного туза в виде двойни. Старшей дочери идет четвертый год, мелким – первый. Я, как ни странно, не осатанела от недосыпа, муж – свидетель. Правда, имени моего, как вы понимаете, ни в каком шорт-листе нет. За плечами десятки стран, разные по степени солености воды, в которых я пытаюсь не наглотаться воды уже в первые десять минут, километры пройденных дорог, литры распыленных антимоскитных аэрозолей, одна неразбитая палатка, пять часов восхождения на Мачу-Пикчу и звезды в ночном небе величиной с трехлитровую банку. Так себе достижение, скажете, и, возможно, будете правы. Но знайте, послеродовой гормональный скачок по силе не уступает пубертатному, завтра возьму и лягу пораньше, мысленно завернусь в красивый бабушкин ковер и не высуну оттуда голову, пока какой-нибудь литературный критик (простые смертные на мои похороны не захаживают) не выкрикнет: «Да, что ж мы ей «Букера» не дали!» – и в потрясенной тишине вы услышите мое приглушенное: «Опля, разматывайте, ребзя».
Меруерт Алонсо
Иллюстрация Зухры Акишевой
25 августа в Алматы пройдет презентация книги Меруерт Алонсо «Короткое лето Шантеклеры». Подробнее — в Adamdar News
