4 января 2022 года люди во многих городах и посёлках Казахстана присоединились к мирным акциям солидарности с Жанаозеном. В Алматы собралась самая многочисленная группа: в мирном марше 4 января участвовали тысячи людей. Вероятно, это было самое крупное мирное собрание за 30 лет независимости страны. В ночь с 4 на 5 января началось силовое подавление марша, кроме того, начались нападения мародеров и погромщиков на мирных граждан, полицию, коммерческие и городские объекты.
Сегодня, 11 января, когда после длительных блокировок появилось окно связи, мы публикуем материалы авторов Adamdar/CA о событиях тех суток.
Началось все так
Вечером четвертого января я узнал, что в районе парка первого президента собираются люди. В коротком видео я увидел и своих друзей. Я поехал к ним. Когда сел в такси, мне сообщили, что некоторых из них задержала полиция. Остальные митингующие, как мне сказали, пытались перегруппироваться.
Видео марша было снято в районе парка первого президента и «Меги» на Розыбакиева. Вскоре большую часть марширующих задержали полиция и СОБР. Активистку Айзат Абильсеит дважды ударил сотрудник СОБРа по лицу. Айзат учится на фармацевта, чтобы помогать людям унимать боль.
Я подъехал к опорному пункту Ауэзовского района с парой коллег и друзей. Там была и Айзат. Она показала припухлости в области скулы. Вскоре появилась карета скорой. Айзат оказывали помощь под крики ее соратников, активистов движения Oyan,Qazaqstan, требовавших освободить их друга Нагашыбека Бекдаира. Были и другие участники движения, которых закрыли в управлениях полиции и опорных пунктах, но наверняка их соратники знали лишь о местонахождении Бекдаира. В конце концов, его освободили. У активистов был громкоговоритель, и они кричали: «Выпускай!»
«А чего мне терять? Умру и умру.»
После опорного пункта мы — я и двое коллег — поехали дальше, к «Алматы арене». Коллеги сообщали, что там собралось много людей.
Когда такси довезло нас до места, протестующие уже шли маршем. Тысячи людей поднимались вверх по проспекту Момыш-улы. Когда мы вышли из такси, они кричали: «Шал, кет!». Этот лозунг, с годами превратившийся в нечто вроде заклинания, прозвучит еще не раз. Еще они пели гимн и кричали «Жинал» и «Оян, Казахстан!». Экстремистских лозунгов мы с коллегами не слышали, оружия также не заметили.
Дело было уже ночью, но призыв проснуться сработал: колонна, казалось, становилась все больше, а в окнах домов, стоявших вдоль маршрута протестующих, мелькали вспышки смартфонов и звучали слова поддержки. Я ждал, когда оттуда полетят цветы. Вместо этого той ночью ночью в нас полетели светошумовые гранаты.
От района «Алматы Арены» до площади Республики, к которой двигались колонны протестующих, идти было около полутора часов. Этого времени хватило, чтобы понять: у этих людей либо нет лидеров, либо они есть, но это вовсе не известные политики, которых принято считать вождями оппозиции, а, допустим, совершенно не представленные в медиа парни... Например, курьеры сервиса доставки еды; или водители такси; или... может быть, вы?! Я не знаю.
На подступах к площади звучали взрывы. Вспышки, дым над статуей Золотого человека. Паренек с щитом собровца, трофеем в духе «Иллиады», девушки, похожие на студенток, в желтых курточках и капюшонах, молодые люди, взобравшиеся на памятник с национальным флагом, — все они вот-вот начнут задыхаться, чесать лица, словно стараясь достать из под кожи жуков-скарабеев... Из ядовитого облака газа они выходили держась друг за друга.
На углу улиц Сатпаева и Желтоксан грузовик Нацгвардии, разогнавшись, чуть не врезался в толпу, и десяток человек — в том числе автор этих строк — разбежались. Некоторые упали в арык, один человек ударился головой, ему вызвали скорую.
Протестующие действовали так: отступали от газовых облаков, потом пытались вновь занять площадь. Через какое-то время их потеснили к проспекту Абая, куда они спустились по улице Желтоксан, названной в честь их предшественников. Там они отогнали несколько военных грузовиков.
После этого протестующие решили вернуться к площади.
Тут появились Роза-апа и Ерлан (имена изменены). Я не знаю точно, увижу ли я их еще, но я точно их не забуду. И хочу, чтобы они жили в этом тексте.
Ерлан — немного выше среднего, лет тридцати; он назвал меня братом, когда мы разошлись через несколько часов после знакомства — знакомства посреди взрывов и жгущего кожу и глаза дыма. Мы несколько раз выбирались из Облака Зла бок о бок.
Роза-апа — лет на сорок старше Ерлана, тоненькая старушка, которая говорила, что не боится умереть.
— Пожалуйста, будьте осторожны, — сказал я.
— А чего мне терять? Я уже пожила. Умру и умру. Ты хромаешь, давай помогу, — сказала она, взяв меня под руку.
Через десять минут Роза-апа тоже узнает, что такое слезоточивый газ. Когда люди начнут отходить, она скажет:
— Стоим до конца!
Протестующие были настроены решительно, но газ от светошумовых гранат слепил их и жег кожу. Они шли по проспекту Сатпаева, потом свернули вверх по Сейфуллина, где некоторое время то пытались организовать сцепку, то отходили под натиском полиции, все стрелявшей светошумовыми гранатами. Иногда мимо проезжали люди на мопедах и легковушках, раздавая протестующим воду.
Порох
Около ТРЦ Forum они чуть не оказались в ловушке. Пытаясь перегруппироваться, люди двинули вдоль торгового центра, однако бойцы СОБРа, шедшие, казалось, только снизу, двинули на них и сверху — с улицы Тимирязева. Силовики стучали по щитам дубинками. В какой-то момент среди протестующих началась легкая паника, пожалуй, в первый и последний раз. «Мы окружены,» — сказал кто-то. Средней высоты металлический забор, в который они уперлись, гонимые СОБРом, казалось, должен был усилить ощущение тупика и поражения, но люди пришли в себя, и с ловкостью начали перелезать через ограждение. Розе-апай, несмотря на ее бодрость и силу духа, это действие далось бы непросто, и поэтому ей помогли преодолеть преграду. За ней был газон, из которого торчало что-то вроде прутиков. Некоторые — далеко не все — вырвали прутики, чтобы защищаться от СОБРа, и пошли по улице Тимирязева. Несколько раз они порывались идти в контратаку, но светошумовые гранаты останавливали митингующих. Они отступили к району центрального стадиона. Там коллеги посадили меня на машину, которая увезла меня домой: моя нога, казалось, вот-вот отвалится, и я шел вприпрыжку. Взрывы светошумовых гранат не стихали всю ночь и все утро.
В течение дня пятого января были захвачены городской акимат и президентская резиденция в Алматы. Я спал всего один час и не был свидетелем этих событий, но мои коллеги — были.
К сожалению, некоторые из них пострадали: кого-то задело осколком светошумовой гранаты, у кого-то отбирали технику (кто это был — провокаторы или чего-либо опасающиеся протестующие — я не знаю).
Шестого января, как и в последующие дни, в городе стоял туман. Пахло порохом. На центральных улицах — сожженные машины, разбитые витрины и очень мало людей. Город полуразрушен.
Но могут быть разрушения и более страшные — в наших душах. Сейчас, прорвавшись в сеть, я вижу зачатки поляризации нашего общества: очень часто «террористами и мародерами» называют всех, кто выходил протестовать против ситуации в стране. Очевидно, что мародерство было. Но для меня также очевидно, что была и попытка мирного протеста. Я видел людей с национальными флагами и поющих гимн, требующих перемен, а не крови.
Если утром 6 января пахло порохом, то сегодня пахнет репрессиями. Перед лицом этой опасности нам надо сохранить достоинство.
Также о событиях тех суток — в тексте Тимура Нусимбекова «Ночь»
Команда Adamdar/CA выражает глубокие соболезнования семьям погибших и пострадавших в Qandy Qańtar.
Мы солидарны со всеми гражданами Казахстана, со всеми правозащитниками и независимыми журналистами, призывающими к международному расследованию январских событий 2022 года.
