С 8 июня Ася Тулесова, правозащитница, гражданская журналистка, самая известная экологическая активистка Казахстана, находится под стражей и ожидает начала основных слушаний по уголовному делу против нее. Вечером 28 июля стало известно, что судебное заседание назначено на 3 августа. Подробнее о деле Асии Тулесовой и общественной поддержке активистки можно прочитать в материале Adamdar/CA по ссылке.
Мама Аси Тулесовой — Жанар Джандосова, директор Центра исследований «Сандж», в прошлом — советник Постоянного представителя ООН в Казахстане, координатор Программы развития ООН (UNDP). Сразу после задержания дочери она приехала в Алматы из столицы, где проживает в последние годы. 7 июля на предварительном слушании Суд №2 Медеуского района Алматы удовлетворил ходатайство адвокатов Асии Тулесовой о признании мамы активистки ее защитником. Мы обратились к Жанар Джандосовой и попросили ее поделиться мыслями о происходящем.
Фото: Тимур Нусимбеков
Об Асе
Помню, как смотрела кадры видео, где полицейские группами, скручивая по одному прохожих, среди которых люди пожилого возраста, запихивают их в автозаки, люди сопротивляются, но двери захлопываются, машины отъезжают. Гнев от бессилия, что ничем не можешь помочь. Потом — где Ася встает перед автозаком, чтобы помешать его отправлению. Сердце начинает колотиться. Полицейские ее толкают, Ася падает на землю, ее оттаскивают от машины, заломив ей руки, она вырывается и встает. Видно, что она очень возбуждена. Кричит «Вы не достойны носить форму!», а потом неожиданно смахивает фуражку с рядом стоящего сотрудника. Ошеломление. В материалах суда только эта, последняя часть видео. Почему только эта, заключительная часть? Суд не хочет знать, что было до этого?
Какие чувства испытывает мать, когда видит все это? Это смешанные чувства, но основное — это гнев и возмущение действиями полицейских. Когда иные говорят заученные фразы, что «власть обладает монополией на насилие», они, конечно, никогда сами не встанут на защиту людей и их гражданских прав при авторитаризме или тоталитаризме, потому что их учили, что они должны как овцы подчиняться насилию власти, каким бы абсурдным оно ни было.
Никто не встал на защиту евреев в гитлеровской Германии, никто не возмущался сталинскими воронками, так что знаменитое высказывание Нимеллера («когда пришли за социалистами, я молчал...») — это про этих послушных овец, о чем очень хорошо сказал Мурат Ауэзов в поддержку Аси. Я рада, что Ася не такая, что она очень чувствительна к несправедливости, хотя и не принадлежит ни к какой партии, ни к оппозиции. Просто она неравнодушна. И я разделяю ее убеждения о праве человека на свободу слова и собраний.
Удивительно, что все это происходило за пять кварталов от места намечавшегося митинга. С какой стати вдруг пригнали столько полицейских машин на Фурманова, тогда как сам митинг на проспекте Достык проходил вполне мирно, без задержаний? Почему прохожих с улиц за несколько кварталов полицейские похищали и увозили в неизвестном направлении? Чтобы отчитаться о количестве? Чье это было указание? В результате в Алматы было задержано более 100 человек.
Я рада, что Ася не такая, что она очень чувствительна к несправедливости, хотя и не принадлежит ни к какой партии, ни к оппозиции. Просто она неравнодушна.
Какие чувства ты испытываешь, когда смотришь на видео, как твою дочь хватают три здоровых полицейских и тащат к автозаку, а некий человек в кепке, маске и темных очках говорит «тащи ее туда»? Кто эти людишки, которые работают на подхвате у полиции? Почему скрывают лица? Почему никто из представителей власти или полиции ничего не разъяснял, не представлялся, а просто молча, как бездушные роботы, заталкивали людей в автозаки?
Какие чувства испытывает мать, когда читает в материалах дела результаты экспертизы, что у ее дочери все руки, тело в синяках и ушибах, ноги в ссадинах, а у потерпевших «жалоб нет» и «нет никаких признаков повреждений»? Что должна чувствовать мать, когда ее дочь, вопреки закону, лишают свободы на время следствия и на время неназначенного суда? Как будто дочка — опасный рецидивист или немедленно сбежит куда-нибудь или будет нападать на всех и каждого; даже убийц оставляют под домашним арестом... Почему при стольких уважаемых поручителях, при залоге, судья решает, что мера пресечения — нахождение в СИЗО — самая правильная? Мне не остается ничего, как думать, что из асиного дела хотят сделать политический кейс, «чтоб другим неповадно было».
Что должна чувствовать мать, когда ее дочь, вопреки закону, лишают свободы на время следствия и на время неназначенного суда?
Я горжусь своей дочерью, что она стоически переносит свое заключение, что она много читает и старается узнавать что-то новое, что она оптимистка. А еще я горжусь тем, что у Аси много друзей и сторонников. Иногда я удивляюсь, почему к ней такое отношение? Чем она берет? Мне даже порой неудобно, что столько людей выражают ей свою симпатию. Я думаю, что, скорее всего, дело в ее искренности и честности. Она нетерпима к коррупционерам и лицемерным людям, но очень восприимчива к чужим бедам и проблемам. Не зря она занималась организацией мастерских для детей, помощью пенсионерам, мониторингом качества воздуха. С ней невозможно было ходить в горы: поход почти всегда превращался в сбор мусора.
Я горжусь тем, что у Аси много друзей и сторонников.
Я знаю, что она достойно выдержит все испытания, выйдет еще более цельной и уверенной в себе. Я за нее спокойна. Это благодаря поддержке друзей, правозащитников, ее бабушки, тёть, сестер, всех неравнодушных людей.
